Это уже традиция – в первое воскресенье сентября на Бородинском поле грохочут пушки, трещат ружейные выстрелы и пороховой дым, окутавший низину речки, прорывает атакующая конница. Каждый год так.
Раньше очередную годовщину Бородинского сражения отмечали тихо и скромно. Как и полагалось, на поле приезжали партийные и комсомольские работники. Функционеров разбавляли привезенные на автобусах школьники, из близлежащих сел подтягивались зрители, подходили студенты, присланные убирать картошку... Чахлый оркестрик, речи, клятвы, заверения, троекратный салют – все как положено. Зрители разъезжались, а для функционеров устраивали прямо в музее банкет. И неслись по залам слова песни об удалом коробейнике, соблазнившем девушку, да о молодом вожде и юном Октябре.
Сейчас на Бородинском поле многолюдно... Никто никого не принуждает ехать сюда, даже объявлений по Москве не вешают, но все знают – надо ехать. Едут, чтобы теплым сентябрьским днем побродить по упругой стерне убранных полей, посмотреть, поразмышлять..
* * *
Мы как-то и не заметили, откуда взялись эти необычные военно-исторические клубы. Одно ясно: они возникли сами - инициатива, так сказать, снизу. Молодые и вполне зрелые люди вдруг взялись за исторические книги и стали изучать историю, шить себе одежду далеких лет, обряжаться в нее и ездить, устраивая “шутейные” баталии. Ну если б их в кино снимали, тогда все было бы объяснимо, а тут без экранной показухи - себе в удовольствие.
Назвать этих людей ряжеными язык не поворачивается. Ряженые – это нечто временное, тут же завидное постоянство.
* * *
Если коснуться истоков возникновения военно-исторических клубов, то надо признаться честно: пришли они к нам из Европы. Маленькие государства всегда дорожили своей историей, берегли ее и пытались привить к ней интерес. На земле нет даже маломальского городка, который был бы лишним в истории. К сожалению, самая крепкая память - о войнах. Каждый городок выдерживал набеги, осады, сам бился до последнего защитника. И вот, отмечая дни рождения таких городков, стали оживлять странички истории. В первую очередь, конечно, военные. Вначале это были просто спектакли, которые разыгрывали актеры, потом к ним подключились каскадеры, а затем их место незаметно заняли члены военно-исторических клубов, которые поняли, что нельзя слепо следовать писаным сценариям. Надо до тонкостей знать все, что происходило. И у них все стало получаться намного лучше. * * *
От маленьких городков “сражения” перекинулись на бывшие театры военных действий. Размах они приобрели гигантский. Велик стал и интерес к ним. Так, на последней “баталии” при Ватерлоо только зрителей присутствовало более двухсот тысяч. Представить трудно. За зрелище платили по 50 долларов. Посчитайте доход! Но это еще не все. Посмотреть “сражение” ехали туристы со всего мира. Гостиницы, частные дома были заполнены постояльцами. У поля сражения развернули палаточный городок для молодых и не требующих комфорта гостей. Бутерброды, пиво, сувениры – все в огромном количестве. В бой разбирались оловянные и пластмассовые солдатики. Каждый из приехавших мог сфотографироваться с самим... Наполеоном – дюжины две их бродило среди гостей.
Прагматичные капиталисты все просчитали. Грандиозное военное шоу должно было оправдать себя по затратам.
Какое же Ватерлоо без русских? Приглашая наши клубы, устроители не скупились на оплату и дороги, и проживания с полным пансионом.
При Ватерлоо создан специальный центр проведения празднества. У нас же музей в Бородино по-прежнему просит милостыню, а государство не может договориться с полуразвалившимися колхозами об аренде земли. Торг идет долгие годы. Колхозы норовят отщипнуть себе копеечную прибыль, хотя на самом деле она могла быть тысячедолларовой. Но для этого надо приложить руки, скандалом же копейки зарабатываются легче. Ими и довольствуются.
* * *
В свое время военные историки составили усредненный портрет офицера – участника Бородинской битвы. Он оказался таким: тридцать один год, не женат, в армии более десяти лет, участник четырех баталий, знает два европейских языка, читает и пишет плохо. Последнее, правда, полное откровение. Но сия деталь для истории особого значения не имеет, а потому может быть опущена современными уланами и гренадерами. * * *
Если вы, попав на бородинские празднества, не очень-то ориентируетесь в названиях полков и дивизий, не беда. Жизнь в армии не только из службы складывалась. А вот скажите: мог ли солдат, проходя службу, жениться? Или вдруг вас заинтересовали совсем бытовые детали, скажем, чем и как солдат брился в походе. Мог ли он получать письма из дома, а в ответ сообщать о том, что жив и здоров?
Тупик? Тогда задайте эти вопросы любому члену военно-исторического клуба, и он вам ответит.
Хорошо, вот еще о чем спросите: была ли в кутузовской армии дедовщина?
И вы услышите: была, но... с обратным знаком. Каждый молодой солдат попадал под опеку ратника бывалого, и тот за него головой отвечал. Учил всему до тех пор, пока тот присягу не примет. Знают ли об этом наши молодые офицеры? Вряд ли, хотя вполне осознают, что у истории нет мелочей.
* * *
Существует великолепный девиз, которому следуют военно-исторические ассоциации в своей работе: “Дорогами прошлых войн – к миру!” Некогда бывшие противники видят в друг друге наследников сложной и богатой истории. Во Франции, к примеру, есть воинские части, ведущие свою родословную с наполеоновских времен. Разыщете ли в России хоть одну боевую единицу, родословная которой начиналась с Бородинского поля? Какое там! В тридцатые годы с поля хотели все памятники убрать, но ограничились взрывом центрального монумента и полным разорением могилы Петра Ивановича Багратиона. То ли взрывчатки не хватило, то ли в головах что повернулось... * * *
Как правило, каждый клуб выбирает в качестве исследования какой-нибудь полк, прославивший свои знамена при Бородино, и начинается скрупулезная работа. Перво-наперво тщательно изучается атрибутика. А надо сказать, что в русской армии каждый полк имел свои индивидуальные особенности. Далее шьется обмундирование. Даже ткань подбирается приближенная к той, что шла на одежду кутузовских солдат. Уже есть специалисты по наградам, способные выковать любой орден или медальку. Появились оружейники, что ладят ружья, которые не отличишь от музейных.
Клубы живут по распорядку, и дисциплина в них железная. В расписании можно увидеть как занятия по изучению оружия, так и строевую подготовку. Все на добровольных началах: хочешь – с нами, а не хочешь – ступай.
* * *
Вечером, когда у реки зажигаются костры и в котелках булькает варево, точно такое же, какое могли есть солдаты перед сражением, есть время и поговорить. – Полковник Константин Панин, – представился мужчина сорока лет. – Новгородский кирасирский полк. Теплоту ночи разбавило молоко тумана, а мы все сидели, подкидывая в костер ветки, и говорили. Константин Панин ездил со своими “кирасирами” и на Ватерлоо, и под Аустерлиц. Зрелище невиданное. В сражении участвуют тысячи солдат, причем баталии разворачиваются на огромном пространстве. Ребятам надо быть не только умелыми воинами, но и каскадерами.
Константин доволен, что и Бородинская сеча набирает силу. Лет десять назад сюда съезжались сотни две энтузиастов, сейчас их уже две тысячи. * * *
В хранилищах районных музеев не редкость какая-нибудь солдатская медалька за Бородино или за участие в заграничном походе. Тысячи солдат огромной России противостояли наполеоновскому войску. По делам и награды получили.
В те времена патриотизм был заботой государственной, а потому и восхищаешься умом тех, кто до мелочей продумал, как беречь и нести славу российских солдат.
Возьмем медали, которыми награждались сражавшиеся за Отечество или жертвовавшие своим состоянием. Дворянскую медаль 1812 года пожизненно могли носить старшие сыновья каждого поколения рода. То же касалось и купеческой медали.
Недавно в одном из антикварных магазинов я увидел наперсный крест священника – редкая награда за баталии 1812 года. Сдавший его, по-видимому, и не подозревал, что это тоже родовая награда. Жизнь поджала или по незнанию, но разменял он славу предков на копейки. Вот так и все мы.
ПОТОМКАМ В ПРИМЕР Каждое первое воскресенье сентября, как по зову походной трубы, знатоки военной истории спешат на Бородинское поле. Едут издалека: тут тебе и Ростов-на-Дону, Астрахань, Нижний Новгород, Воронеж, естественно, Москва, города поменьше, известные и вовсе неизвестные, ближнее и дальнее зарубежье. Так что чужая речь на Бородинском поле ни у кого удивления не вызывает.
В первое воскресенье сентября на поле разыгрывается баталия. Самая что ни на есть настоящая: с громом орудий, хлопками ружейных выстрелов, звоном сабель, криками и батальной бранью. В действии принимают участие не актеры и каскадеры, а члены военно-исторических клубов. Для нас это явление новое, но уже существует мировое содружество подобных клубов. Этих людей нельзя называть ряжеными. И они не изображают действо, а реконструируют его. До мелочей. Военной истории важны баталии, виктории, атаки. Война - тяжкая работа, и солдат на ней работал, и был смертен, и боялся, и плакал, и вспоминал мать, дом... Он получал награды, звания. Он радовался и гордился собой. Он жил на войне, но как? И об этом хотят знать те, кто по-настоящему увлечен военной историей.
Марширует по подмосковному полю пехота 1812 года. И мальчишки, завидев незнакомые мундиры, кричат: “Наши, наши идут!”
Наши, как есть наши.
А вечером уставшим в баталии, смывшим ратный пот не грех и чарочку-другую пропустить за память, честь, гордость и во славу русского оружия. Ну и, конечно, разговор, он обязателен, иначе не стоило сюда и ехать. Вот где стирается портретный глянец с истории и обнажается сущность той жизни, чем-то похожей на сегодняшнюю нашу. И думаешь тут о том, кто придумал фразу, что история не повторяется. Исчезают только мундиры, лоск, мишура, а все остальное похоже. Вот об этом и поразмышляем. ***
Центральная высота Бородинского поля – батарея Раевского. Здесь установлен главный памятник сражению. Здесь покоится прах генерала Петра Ивановича Багратиона. Умирая, он принял решение вернуться к своим солдатам.
Именных мест на Бородинском поле не так уж и много: Багратионовы флеши, батарея Раевского – больше, пожалуй, не вспомнишь.
Это были самые горячие точки сражения. Все было подвижно, маневренно, а эти оборонительные линии стояли твердо.
Но не только подвиги обессмертили этих генералов. Отсвет человеческих качеств предопределил бессмертие. ***
На Бородинском поле во главе войск стояли по существу ровесники. Генералу Николаю Раевскому шел 41-й год. Петру Багратиону было 37, Барклай-де-Толли тоже отметил свою 41-ю годовщину. Ермолов въехал на поле в 40 лет.
С французской стороны моложе всех был отважный генерал Евгений Богарне, которому шел 31-й год, Наполеону было 43, маршалам Даву – 42, Мюрату – 41.
Когда историки запутываются в фактах и событиях, они не пренебрегают и легендами. Так появился заяц, который будто бы перебежал дорогу Наполеону после его переправы через Неман, а это, по русским поверьям, хуже некуда. Потом возникла притча о насморке, который вывел из строя французского полководца именно на Бородинском поле.
Сам Наполеон незадолго до генерального сражения высказал другую мысль. Он считал, что с боевыми нагрузками полководец может справиться только до сорока лет.
Кутузову на Бородинском поле было 67.
Странное место Бородинское поле. Странное сражение... Бьются в спорах историки. Каждая баталия предполагает викторию. Здесь оной не было. Странная боевая ничья.
Барклай-де-Толли в своих записках, составленных по горячим следам сражения, недоумевал: “...причина, побудившая к сему отступлению, еще поныне от меня сокрыта завесой тайны”.
Был ли провидцем Кутузов, заманивший Наполеона в Москву?
Наполеон мог вполне выбрать другой путь и пойти на север к Петербургу. После Бородинской битвы там была паника. Город спешно покидала салонная знать. Все так и думали, что Наполеон ударит в чиновничье сердце России.
Он же выбрал Москву. Его можно понять: быть так близко от Москвы и не взять ее. Прими он другое решение, и Бородинское поле могло стать братской могилой русской армии.
Странным был тот приказ на отступление. Кутузов был твердо уверен – Наполеон от Москвы не откажется. А в ней он увязнет.
Из девяти генералов, присутствовавших на военном совете в Филях, лишь трое высказались за сдачу Москвы. Среди них был и опытнейший генерал Николай Николаевич Раевский. Этот человек – мудрейшая фигура прошлого века, человек-загадка...
О чем он думал на военном совете? Верил ли он, что Кутузов может одолеть неприятеля в прямом бою? У него были основания не доверять полководцу...
“Россия не в Москве, а среди сынов ее”.
На Бородинском поле их положили предостаточно. Если бы не храбрость солдат и офицеров... Русские войска на поле сражения почти не управлялись...
Сидя в филевской избе, Раевский еще не знал, что Москва приговорена к сожжению. Позже он много раз корил себя, что дал согласие на оставление города. ***
Победителей не судят. Почему желание разобраться во всем стало синонимом осуждения? Никто и не собирается низвергать легендарных полководцев. Они всегда были нужны народу отлакированными – это идеология. Но тогда как докопаться до реальной картины?
Кутузов, прошедший через баталии, прекрасно понимал, что система ведения русской армией войн уже давно устарела. Фридриховское линейное построение, когда каждый солдат касался друг друга плечом и шел в атаку в полный рост, не прихоть устава. Считалось, что солдат побежит с поля боя, если его не подпереть плечом рядом идущего. Свинцовая метель выкашивала ряд за рядом...
Крепостники руководили войском, крепостные шли в атаку. Никто никому не должен был доверять.
Кутузов видел глупость происходящего, но ничего не сделал для переустройства армии. Его осторожность граничила с гражданской трусостью.
***
Почему в пример нам стараются навязать людей, отличающихся ординарностью? Почему в тени остаются люди, чей пример жизни действительно велик?
Генералу Раевскому выпало брать Париж. Он мог мстить за сожженную Москву и тоже спалить город. А он поступил немыслимо: приказал не вносить в условия капитуляции пункт о сдаче ключей от города. Позже, когда Александр I спросил его, почему он так поступил, Раевский ответил:
“Ваше величество, народы не всегда виноваты в том, что с ними предпринимают их повелители. В интересах будущего двух великих народов, волею судеб ныне враждующих, нет смысла унижать французов”.
Бородинское поле давно стало местом перемирия. Немыслимое дело злобным взглядом посмотреть вослед какой-нибудь заезжей французской делегации. Да и не верится, что безобидные французы могли жестким маршем проследовать до самой Москвы. Им гордиться в веках – они завоевали Москву. Но нет на них злобы, хоть убейте.
Говорят, русские генералы хотели поставить павшим французам памятник на Бородинском поле. Сильного противника всегда чтут. Высочайше было запрещено. Тогда война теряла всякий смысл.
А есть ли вообще смысл у войны? ***
Быть независимым человеком трудно, почти невозможно. Когда Раевскому был пожалован графский титул, он отказался от царского подарка: “Память павших по моему недостоинству воинов и селян России не позволяет мне сейчас возвыситься над теми, кто уже никогда не встанет из приютов их кончины”.
Раевский тем самым подписал себе приговор на забытье.
Вы можете себе представить портрет этого человека хотя бы такой, что находится в галерее героев войны 1812 года?
Молодым и удачливым генералом, ворвавшимся в общество после войны, открывались широкие перспективы. Многие из них могли бы принести и пользу на государственной службе. Но война войною, а жизнь... В ней были свои законы. Власть оказалась похлеще Наполеона.
Всех, всех подальше от чиновничьих гнезд России – Москвы и Петербурга.
Раевского – командовать корпусом в Малороссию. Туда же легендарного генерала Михаила Орлова, начавшего войну поручиком и принимавшего капитуляцию Парижа. Вечного генерала от артиллерии Алексея Ермолова – на Кавказ. И так далее.. Всем нашлось место на задворках империи. Власть всегда боялась умных генералов.
***
О декабристах сегодня мы знаем, пожалуй, только одно, что “страшно далеки они были от народа”. Их заминка на Сенатской площади объясняется только так и не иначе. Между тем все было гораздо глубже и в то же время проще. История всегда опускает человеческий фактор и исключает роль отдельной личности.
Когда генерал Раевский узнал, что его зять Сергей Волконский состоит членом тайного кружка, он вызвал его на откровенный разговор. Он не ругал его и не корил. У генерала был свой взгляд на будущий мятеж.
– Вы воин, – сказал он Волконскому. – А ведете себя как поэт. Как Пушкин или Батюшков. Их Бог простит, они вечно юные. Мы все забыли о России ради себя. Вы – цвет России, вы должны себя беречь. Без вас Россия – шайка разграбителей. Россию может спасти только закон и порядок... ***
Мудрости генерала Раевского нет ни в одной строке истории, которую нам предлагали учить. Нам восхваляли заговорщика Пестеля, а генерал был о нем другого мнения. Он считал его абсолютно самовлюбленным и бесчеловечным. Было известно, как Пестель издевался над офицерами и бил палками солдат. Глава мятежников был нетерпим к чужому мнению и всем навязывал свое.
– Если на место государя и Государственного совета, в котором я состою, мне предложат диктатора из таких выскочек и изуверов, как Пестель, я первый разгоню вас пушками.
***
Ушел в тень и генерал Михаил Милорадович, “с необыкновенным духом и отличной храбростью” дравшийся на Бородинском поле. Перед нашими историками он виноват был лишь тем, что был генерал-губернатором Петербурга и выехал на Сенатскую площадь со словами примирения. Он был убит, в том и повинен.
Все с ног на голову, все... Где истина, где ложь, где хотя бы правда?.. ***
Попробуйте объяснить себе ход мыслей тех, кто в 1932 году, в годовщину 120-летия Бородинской битвы, взорвал главный монумент и повредил могилу Багратиона. Еще можно понять взрывы церквей, когда началось тотальное наступление на религию. А здесь-то что? Что двигало людьми, закладывающими взрывчатку под память предков? Кто вел их? Кто объяснил им, за что они должны поднять руку на святыню? Во что они хотели превратить поле?
Долгие годы почти в самом центре поля стояла ферма. На распаханных костях зрела пшеница. В монастыре, который по крупицам собирала вдова генерала Тучкова, поселили жильцов и отдали кельи монашек под школу.
На что надеялись люди, строя новое Отечество на обломках старого? У истории нет нового и новейшего времени. Оно едино и называется жизнью. Все разделение условно, а скорее выдумано. Как можно отречься от предка, ступившего на Бородинское поле осенью 1812-го или зимой 1941-го? ***
Когда наступает вечер и с поля отъезжают последние экскурсионные автобусы, то приходит на эту землю удивительная благостная тишина. И вот тогда стоит прийти сюда, на батарею Раевского, и поговорить с генералом. Он не ушел отсюда, не отступил. Его могилу уже давно осквернили далеко от этих мест, и дух его вернулся на поле его славы.
О многом неведомом нам может поведать генерал. Надо только суметь услышать его и вдохновиться Отечеством. Были у него люди, загнанные во второй эшелон. Негромкие имена, но, может быть, на деле-то и главные. К ним не пристал глянец, оттого и остались они людьми, с кем можно поговорить через столетия.
МЫ НАУЧИЛИСЬ ЖИТЬ В ДВУХ ЭПОХАХ (Часть I) Военно-историческая комиссия Центрального совета Всероссийского общества охраны памятников истории и культуры (ВООПИК) и редакция газеты "Красная звезда" провели заседание "круглого стола", посвященное проблемам военно-исторического движения в России. Участие в разговоре принимали председатель Военно-исторической комиссии ВООПИК, шеф клуба "Гродненские гусары", писатель Алла БЕГУНОВА; руководители военно-исторических клубов: "Флигель-рота" - Александр БЕСПАЛОВ, "Лейб-гренадерский полк" - Александр ГАПЕНКО, "Гродненские гусары" - Владимир ВЛАДИСЛАВЛЕВ, "Аванпост - Литовский уланский полк" - Сергей УЛАНОВИЧ; вахмистр Гродненского гусарского полка Федор ЗАБОРСИН; представитель "Цейхмейстерской коллегии" Военно-исторической комиссии ВООПИК Николай ЩЕРБАКОВ; член Пушкинской комиссии Института мировой литературы РАН Пантелеймон ГРИНБЕРГ; старший научный сотрудник Музея-панорамы "Бородинская битва" Татьяна КАПУСТИНА, а также курсанты Военного университета. Вел заседание "круглого стола" редактор отдела истории, литературы и искусства "Красной звезды" Александр БОНДАРЕНКО.
"Интерес к изучению истории растет - это хорошо. Плохо, когда этот интерес принимает гипертрофированные, карикатурные формы. Зачем, спрашивается, современные молодые и не очень молодые люди наряжаются в военную форму, которую носили наши предки сто, двести лет тому назад? Когда только появилась такая мода - это было, пожалуй, интересно. Потом стало забавно наблюдать такое, а сейчас я ничего, кроме неловкости и стыда за этих людей, не испытываю... Чтобы правильно носить военный мундир давно прошедшего времени, нужно в этом времени родиться и жить, а этого, увы, современному человеку не дано..."
Михаил ИВАНИЙ. Москва.
Вот с этого письма, в котором автор очень резко отозвался о движении "униформистики" - военно-исторических клубах, и начался наш разговор...
Бегунова: Такие суждения для нас не новость. В прошлом году, например, был большой скандал с публикацией в одном из московских журналов, в которой выражалась та же мысль - мол, так поступать могут только психически ненормальные люди, которые скоро вообще Россию продадут. Статья вызвала у нас бурю протестов. Мы написали письмо, обсудили его на собрании "Московского корпуса" - и письмо было опубликовано в "Огоньке", нам даже принесли извинения...
Щербаков: А почему никто не осуждает альпинистов - мол, зачем они лезут на скалы, или спелеологов, которые лезут под землю? Зачем тогда возмущаться тем, что люди носят мундир? К тому же носится он не повседневно, а только на каких-то мероприятиях.
Уланович: Но если человеку, идущему на мероприятие, лень сложить обмундирование в рюкзак, то действительно в большом городе это как-то смешно выглядит. Хотя таких среди нас мало...
Щербаков: Вообще "униформистика" - совсем не российское изобретение. Задолго до нас в странах Европы, в США на исторические праздники выходят люди, которые носят старинные мундиры, разыгрывают какие-то батальные сценки. Гринберг: Маленькая справка: в России впервые широко обратились к историческому военному костюму в дни празднования столетия Отечественной войны 1812 года. На Бородинском поле были и офицеры, и рядовые, одетые в мундиры той эпохи. Существуют даже фотографии казаков и военнослужащих разных частей в форме 1812 - 1814 годов...
Щербаков: Так нужно ли отказывать людям в удовольствии участвовать в самодеятельном театре? Ведь реконструкция сражения - тот же театр. Хотя, конечно, в каждом деле бывают перегибы, бывают максималисты, но нужно говорить о нормальном, обычном человеке, которому интересна история и хочется проводить свой досуг именно таким образом.
Бегунова: Да, военно-историческое движение - одна из форм проведения свободного времени, увлечение культурных, высокообразованных людей...
Беспалов: Нет, по-моему, это гораздо большее. Я думаю, что человек, который написал приведенные вами строки, вряд ли сидел по 10 - 15 лет в архивах, в запасниках музеев, вряд ли изучал воспоминания участников далеких событий так же глубоко, как многие из нас. А потому, наверное, он не может увидеть и понять, что люди, занимаясь военно-исторической реконструкцией, занимаются этим в полном смысле профессионально и тем приносят большую пользу своей Родине.
Мы ведь стараемся показать детям, молодежи, вообще нашим соотечественникам, что была великая Россия, что она есть и будет. И ею надо гордиться! Не зря Александр Васильевич Суворов сказал одному офицеру, увлеченному иностранщиной: "Гордись, дурак, что ты русский!" Великие слова величайшего полководца!
- Хорошо, согласимся, что подобная форма проведения досуга имеет полное право на существование. Но что можно возразить против таких слов нашего читателя: "Самовольно надевать мундир, да еще и незаслуженные награды (на мундирах членов военно-исторических клубов случается видеть даже Георгиевские кресты!) - просто кощунство"?
Беспалов: У нас существует своя наградная система. Официально разрешено носить медаль в память 1812 года и иногда - Бородинские кресты. Есть еще юбилейные кресты, те, которые дают за какие-то походы. Все остальное носить запрещается. Есть, правда, люди, которые любят на себя нацепить как можно больше, но разве не встречается немало таких и среди солдат срочной службы, и даже среди наших уважаемых ветеранов? И с этим у нас борются. Но мне ни разу не приходилось видеть, чтобы кто-то носил крест Святого Георгия. Здесь уважаемый читатель ошибается.
- А мундиры? Вот вы захотели - и надели форму того или иного полка на любой понравившийся вам год, офицерские эполеты...
Владиславлев: Да, мы надеваем мундиры по своему выбору - но выбираем их сознательно. Например, Гродненский гусарский - один из наиболее отличившихся полков в войну 1812 года, его имя неразрывно связано с именем блистательного генерала Кульнева. Вообще гусары - это очень интересный вид легкой кавалерии. Наравне с уланами они представляют собой разведку, то есть самое романтичное...
Беспалов: Каждый выбирает свою эпоху сам. Кому-то ближе Суворов, кому-то - Двенадцатый год. Через призму военно-исторического движения мы пытаемся как-то слиться с нашими предками, понять их, встать на их место, быть достойными их. И если мы одеваем военный мундир определенной эпохи, то жизнь у нас уже протекает по уставам этой эпохи. Поэтому, прежде чем одевать мундир, все очень много работают - и не только над бумагами, но и над собой...
Кстати, у нас ведь и система чинопроизводства существует в соответствии с регламентом Русской императорской армии. Чин можно получить только выслужив его за определенные заслуги. Тогда ты получаешь официальный патент на право ношения мундира прапорщика, поручика и так далее. У меня, например, реальное воинское звание капитан, но вот в клубе я - поручик, что приравнено, как известно, к званию старшего лейтенанта.
Гринберг: Почему военно-историческое движение, с одной стороны, приобрело такую популярность и столько в нем действует увлеченных людей и почему в то же время оно вызывает недовольство многих, наблюдающих его со стороны? К сожалению, существует определенная дисгармония между современным человеком - любой член военно-исторического движения остается современным человеком - и теми понятиями, что существовали в прежние времена... Она чувствительно воспринимается людьми со стороны и приводит к отрицанию.
Поэтому, на мой взгляд, члены военно-исторических клубов, когда они носят униформу, должны особенное внимание обратить на себя и стать не просто клубом для проведения досуга, но демонстрировать, что такое "честь мундира". В этом отношении на Бородинских праздниках был один, как я считаю, чудовищный момент. Когда сводная колонна гренадеров уходила от Главного монумента русским воинам - с барабанным боем, при всем параде, во главе ее шел человек в шинели, кивер его был зачехлен, и, проходя по аллее, он мило болтал с кем-то по мобильному телефону.
Да за такое следует немедленно гнать из полка!
- Серьезное замечание... Но, наверное, даже на историческом бивуаке тяжело бывает полностью абстрагироваться от настоящего?
Заборсин: Действительно, жить в двух эпохах нелегко, однако ведь это просто фантастический подарок судьбы. Я кадровый офицер, служу до сих пор и горжусь как чином майора Российской армии, так и званием гусарского вахмистра.
Будучи на службе, я никогда не сделаю того, что сделал бы гусарский вахмистр, потому что я уважаю свой российский мундир. Но, надев гусарский мундир, я уже веду себя соответствующим образом. Например, могу поцеловать в плечико прекрасную даму. Если бы так поступил майор - его бы обсмеяли. Равно как и гусара, который бы этого не сделал!
- Кстати, с чего начинались ваши клубы и какие направления в их деятельности вы считаете главными?
Гапенко: У всех по-разному. Подавляющее большинство из нас с детства увлекалось историей в той или иной форме. Потом как бы собрались группы единомышленников и начали работать. Мундиры себе шили сами, муляжи оружия изготавливали...
В движение входят очень разные люди, и у каждого - свои пристрастия. Одни, предположим, восстанавливают мундир, делая все стежки с точностью до миллиметра - в свое время достали выкройки, передавали их из рук в руки, пока совсем не затерли... Другие считают это не совсем нужным и допускают для себя довольно большие вольности, но они, например, великие знатоки событий прошлого, просто упертые, так скажу, на истории...
В 1992 году на Бородино я видел людей - они с периферии приехали - которые сшили себе мундиры, взяв за основу обложку детской книжки "Бородино", нарисованную неизвестно каким художником... Но разве кто из нас мог их упрекнуть за то, что они пришли на поле, неизвестно во что одетые? Уже только за то, что они делают, стремятся делать - их уже нужно уважать! Щербаков: Действительно, если движение объединяет большое количество людей, то люди, которые в нем находятся, - достаточно разные. Некоторых вообще привлекает "костюмированный" туризм... Мы же ездим довольно много - и по России, и по Европе.
Но надо отметить, что зарождалось движение в советское время. Одни тогда хотели как бы выделиться, для других это вообще была "внутренняя эмиграция"... Естественно, движение проходит какие-то циклы - это подвижный живой организм. Какие-то люди уходят, какие-то приходят, и за последнее время многое изменилось - как, соответственно, изменилась и жизнь вокруг нас. О проблемах можно очень долго говорить. Например, раньше у людей было гораздо больше свободного времени, которое можно было посвящать этому делу. Теперь, извините, нужно зарабатывать на кусок хлеба. А потому начинается выбор мероприятий, которые движение проводит, - каждый выбирает сам, что ему ближе, интереснее...
- Мы уже коснулись темы продолжения традиций, изучения истории - давайте вернемся к ней.
Владиславлев: Я бы сказал, что мы изучаем историю на своей собственной шкуре. Мы либо доказываем истину, либо опровергаем все домыслы, легенды и мифы, придуманные впоследствии историками, литераторами, а то даже и мемуаристами. Мы на своем опыте видим, что было тогда, а чего быть просто не могло.
Один из таких примеров - рассказы про двадцать кавалерийских атак за день и двухчасовые рубки. Это немыслимо! Так называемый кавалерийский бой может длиться самое большее 15 минут. А когда мы были на историческом празднике при Ватерлоо, то убедились, что больше пяти атак - хороших, по-настоящему действительных атак - человек физически выдержать не может. Тут уже руки буквально отваливаются, их сводит судорога...
Заборсин: Можно ли описывать в книге сражение, кавалерийскую атаку, если не знаешь, с какой стороны к коню подойти? Можно ли рассказывать про великую бородинскую ночь - с комарами и дымом, когда ты ни разу не побывал там на нашем бивуаке? В наших рядах не случайно много людей творческих, которые стремятся сами прожить то, что некогда прожили герои их произведений.
- Уверен, что про "кавалерист-девицу" Надежду Дурову никто и никогда не напишет лучше, чем написала Алла Бегунова - автор книги "С любовью, верой и отвагой" и основатель одного из первых кавалерийских военно-исторических клубов...
Беспалов: Все знают суворовское: "Пуля - дура, штык - молодец". А почему? Откуда этот вывод? 25 сентября 1999 года мы воспроизвели штурм Чертова моста - день в день, при той самой погоде, какая была 200 лет тому назад: сильнейший туман и дождь. После четырех выстрелов кремневое ружье уже не могло стрелять. Вся надежда оставалась на штык.
Тогда же мы убедились, что павловские мундиры - одни из самых лучших мундиров Русской армии. Кстати, Павел Петрович специально ввел для солдат кацавейки под мундиры - чтобы они не мерзли в караулах. В 1800 году ввел шинель, которую до сих пор носят! Он, вопреки утверждениям, заботился о солдате! Поэтому когда императора убили, то офицеры радовались, потому что их заставляли нести службу, а солдаты плакали, говорили, что другого такого царя уже не будет.
Владиславлев: Кстати, знаменитый Павловский вахтпарад, который так жутко не любят историки, сохранился до сего времени, только называется по-другому - развод караула! Всего лишь! А ведь как его обхаяли - просто немыслимо! Беспалов: А граф Аракчеев, о котором столько негативного говорят?! Он же был великолепным организатором русской артиллерии - Аракчеевская артиллерия достойно себя показала во всех войнах вплоть до Крымской.
Щербаков: Ну о деятельности и значении Аракчеева у меня свое мнение - хотя бы потому, что, когда на Урале было изготовлено стальное орудие с нарезным стволом, он лично объяснил государю, что такого в принципе быть не должно, - и это опередившее свое время изобретение было забыто...
Впрочем, мы начали сползать в профессиональные споры.
- Согласен, хотя все это тоже очень интересно и свидетельствует об уровне ваших знаний... Но вот что объясните - чем конные клубы отличаются от пеших?
Уланович: Если человек серьезно занимается историей, то не вижу особой разницы - в кавалерии он, в артиллерии или в пехоте. От каждого зависит, сколько он на то добровольно труда потратит. В принципе пехотинцу нужны только ружье и мундир. Но хорошим пехотинцем он будет лишь тогда, если он экзерциции хорошо выполняет и офицер для него указ...
Хотя у нас объективно большая загрузка, потому что у нас свои лошади. Поэтому и мундиры наши по качеству нередко проигрывают - просто не хватает времени и средств сделать такие хорошие мундиры, как делает пехота.
Зато, как мне кажется, мы более интересно проводим досуг на поле. Здесь мы постоянно как бы находимся на службе. Надо за лошадьми ухаживать, а самой оптимальной работой с ними является работа по уставу того времени. Так что игровой момент плавно переходит в наш быт, и мы словно на машине времени оказываемся в славной эпохе 1812 года...
Заборсин: Да, мы умеем играть для себя, но позволяем и другим смотреть наши игры. Люди наблюдают, им хочется знать, а было ли так на самом деле? Уже ради этого стоит ходить в атаки, танцевать мазурки и маршировать по улицам - может быть, это хоть как-то подвигнет наших соотечественников на какие-то хорошие дела?
- И тут напрашивается вопрос: военно-исторические клубы, изучение истории армии - это как бы подразумевает ваше сотрудничество с военными структурами. Причем двустороннее. Скажите, что вы можете дать армии и что она может дать вам?
Беспалов: Мы с удовольствием сотрудничали бы с родными Вооруженными Силами, тем более что в наших рядах немало военных - как бывших, так и действующих.
Нужно было бы, например, привлекать на наши мероприятия курсантов - ребята приобщились бы к истории, узнали много интересного о Русской императорской армии. Может быть, после этого они начали бы работать в архивах, нашли бы даже что-то о своих предках, своей семье, восстановили свою родословную - это же очень важно! Но я сам преподаю в военной академии и знаю, что есть учебный процесс и нет фактически свободного времени... Как курсанта выпросить у начальства на мероприятие?
- Кстати, года три тому назад командование Санкт-Петербургского суворовского военного училища нашло возможность командировать нескольких суворовцев на военно-историческую баталию при Малоярославце. Это имело огромное воспитательное значение не только для них, но и для всего курса.
Беспалов: Безусловно! Однако в общении с военными инстанциями нам чаще всего приходится, к сожалению, наталкиваться на непонимание. Известно, что на складах полно шинелей, полно сапог - того, что уже не нужно армии, от чего, наверное, следовало бы освобождаться. Зато все это пригодилось бы нам, но...
Гапенко: Я в свое время выяснял, что где есть, но мне либо отказывали, либо предлагали купить откровенно залежалое старье по цене совершенно новых вещей...
Уланович: Нашему клубу от армейских складов ничего не надо - все необходимое мы сами себе делаем, сами покупаем. Зато нам есть что дать армии. Прежде всего - те знания, которые мы накопили, носителями которых являемся. Традиции какие-то... Но пока что в нас просто не нуждаются. Гапенко: Большинство армейских структур согласны сотрудничать с нами, только если мы работаем по Великой Отечественной войне. Более раннее время никому не надо, уже можно и не говорить... А ведь воспитывать солдата нужно на примере его предков. При царе-батюшке практически в каждом полку был собственный музейчик. Там и мундиры хранились старинные, и оружие, и портреты шефов полка, командиров, героев... У нас же сейчас ничего этого нет! В лучшем случае - период 1941-1945 годов.
Бегунова: Кстати, в Ленинградском военном округе есть полк, действительно сохранивший свою историю! Я сама туда ездила - еще в годы перестройки, помогала им от ЦК ВЛКСМ. Один из батальонов 4-го пехотного Копорского полка, учрежденного в 1803 году и расформированного в 1917-м, превратился в полк Красной, а потом Советской армии.
Командование этим было заинтересовано, энтузиасты создали там музей, нашли какие-то мундиры, даже Бородинскую диораму сделали... Более того, где-то получили знамя Копорского полка и принятие присяги начиналось с выноса не только Боевого Красного, но и этого знамени.
- Кстати, есть ведь, насколько я знаю, и целые военно-историческом клубы, почти полностью состоящие из офицеров Российской армии?
Беспалов: Да, "2-я рота Московского пехотного полка", это в Голицыно, у них там 36 человек - кадровые военные, члены их семей. "Ахтырский гусарский полк" - тоже в основном офицеры...
Заборсин: Мой непосредственный командир, когда я к нему впервые пришел и сказал, что я участвую в военно-историческом движении, воспринял это с чувством глубокой иронии. Но после того, как я в гусарском мундире прочитал две лекции, а потом пригласил людей на Бородинский праздник, отношение в корне переменилось. Теперь уже четвертый год фактически вся наша часть ездит на Бородино, и командир идет мне навстречу... Как человек военный, не сомневаюсь, что недалеко то время, когда военное руководство - на любом уровне - поймет, что военно-историческое, военно-патриотическое движение - это не только прошлое, но и наше будущее.
Уланович: Действительно, хотя мы и занимаемся старым временем, но движение наше направлено именно в будущее, рассчитано на будущее - можно говорить и про Россию, и про молодежь. Мы хотим показать, что в Русской армии до 1917 года было очень много такого, что напрасно не используется сейчас. Обращение к традициям позволило бы скорее возродить нашу армию...
- Мне кажется, что сегодня мы в подавляющем большинстве своем очень узко понимаем понятия "традиции". Ну верность Боевому Знамени, присяге, "сам погибай, товарища выручай"... А есть ведь еще и напрочь позабытые бытовые традиции...
Гринберг: Конечно! Вот, скажите, какой рукой поднял бы лежащую на земле монету солдат 1812 года? Левой! Потому что правой рукой человек крестится, держит хлеб, держит оружие. И вовсе не глупы слова полковника Скалозуба: "Фельдфебеля в Вольтеры дам". Старая армия была для всех слоев общества школой высочайшей бытовой культуры. По наблюдениям людей опытных, значительная часть потерь, которые несла наша армия в Афганистане и в Чечне, напрямую связана с отсутствием именно бытовой культуры. Недавно по телевизору показывали грузившихся в самолет солдат и говорили, что это элитная часть. Но эти солдаты просто не умеют ходить! Они не умеют садиться, не умеют стоять!
Вот сколько ругают муштровку при императорах Павле и Александре I, но она была необычайно важна для развития бытовой культуры. Умение двигаться, рационально пользоваться своими физическими возможностями - все это было необычайно важно и для создания "командного чувства". Здесь огромную роль играла и военная музыка, и прочее... Военно-исторические клубы оказали бы величайшую услугу и выполнили бы величайший свой общественный долг, если бы передали армии именно эти вот свои навыки и умения.
Владиславлев: Что такое строевая подготовка изначально? Неотъемлемая часть боевой подготовки! Солдат, который не знает, как повернуться, не знает, где право, где лево, как разойтись, он не сможет элементарно идти в атаку. Для того и нужны были эти экзерциции, то, что называется строевой муштрой.
Что могли бы мы еще передать? Есть такое понятие - мундир, военная форма. В нашем, старинном русском мундире солдат не может ходить сгорбленным, как ходит он в нынешней форме. Это же теперь порой, грубо говоря, пиджак с погонами! Как выглядят эти наши шестимесячные солдаты, вы и сами знаете, лучше об этом не говорить.
- Согласен, современная, более "функциональная" военная форма красоты армии не прибавила. Отмена традиционных цветных околышей и петлиц обезличила, на мой взгляд, представителей различных родов войск, лишила их предметов гордости за принадлежность к своему виду Вооруженных Сил, роду войск...
Беспалов: К сожалению, традиции Русской армии были загублены на корню еще во время гражданской войны. Французский солдат, например, знает и гордится тем, что служит в 6-м Пьемонтском кирасирском танковом полку, ведущем свою историю с кирасир короля. Он знает, какая в полку была форма, какие были знамена... И в Русской армии издавались полковые истории, солдатам раздавались памятки - была эта традиция.
А не пора ли присвоить нормальным нашим боевым частям имена лучших полков Русской императорской армии? Только не наобум, а по месту квартирования, например... Конечно, разрушать было легко. Восстановить гораздо тяжелее. Но это, как свидетельствует исторический опыт, очень бы повлияло на людей - человек знал бы, куда идет служить, гордился бы своим полком.
Уланович: Некоторый интерес к прошлому потихонечку проявляется и на официальном уровне.
Вот в Европе есть традиция парадных войск. Например, во Франции очень красиво используется кавалерия... Поэтому, очевидно, мэрия Москвы обратилась к ныне покойному шефу Московского корпуса Петру Федоровичу Космолинскому с вопросом: как происходили парады в конном строю Сумского гусарского полка вокруг Кремля? Он подготовил информацию: это проходило небольшое подразделение с оркестром, и такие парады проводились постоянно как дозор, - и объяснил, что военно-исторические клубы все это могут воссоздать.
Кстати, если бы мы оказались востребованы на высоком столичном уровне, то уверен - случаев, когда кто-то в строю говорит по мобильнику, уже просто бы не было. Как бы тут все подтянулись! Ведь наш запас, потенциал огромен. Мы же сейчас все на чистом энтузиазме делаем... Беспалов: А между тем когда общаешься с иностранными коллегами, то узнаешь - в Польше, например, большинство военно-исторических клубов материально поддерживает министерство национальной обороны. В Германии деньги выделяют мэрии городов. Во Франции и Великобритании существует целевая программа финансирования. И в Америке такая программа есть... Почему мы в этом не берем пример с Запада, с которого слизываем ну буквально все?! Почему у нас о ратной славе России вспоминают только 23 февраля и 9 Мая?!
Капустина: А в результате, когда к нам в отдел научно-просветительской работы приходят дети, я вижу, какая идет деградация. Для них герой - Микки-Маус, а вот портрет князя Багратиона они не узнают.
Однако видели бы вы, какими глазами ребята смотрят на выставленные на экспозиции мундиры! Значит, есть еще у них генетическая память предков, несмотря на ту американизацию, которой подвергается наше общество. И вот мы делаем конкурсы детского рисунка - ребята рисуют портреты героев 1812 года, свои впечатления от увиденного на панораме, выносим для них оружие из запасников, новоделы мундиров... Даем ребятам подержать оружие, примерить военную форму. Очереди выстраиваются, чтобы сфотографироваться в мундире!
Когда же я была на последнем Бородинском празднике, то видела, как дети смотрят на кавалерийские атаки, насколько их захватывает все это. Поверьте, очень большой след остается в детских душах! А ведь эти мальчики - будущие солдаты, защитники Родины. Пусть общение с нашим музеем, с вашими клубами станет для них первым шагом к осознанию того, что служба в армии не каторга, а почетный долг защитника Отечества. И "Бородинская панорама" готова на сотрудничество со всеми клубами!
Заборсин: Замечательно! А если мы вернемся к письму, с которого был начат разговор, то я скажу так. Чтобы понять, хорошее дело мы делаем или нет, нужно действительно вспомнить те десятки тысяч людей, которые приезжают на Бородино в дни очередного праздника. И ни один из них, поверьте, не уезжает оттуда с кислым лицом, потому что они видят ту сказку, которая вообще-то для них недоступна. Зрители удивляются, восхищаются и по-хорошему нам завидуют, потому что мы можем такое сделать, а они не всегда могут на это решиться. Поэтому и смотрят на нас со стороны, получают удовольствие.
А вообще мы по улицам ходим не для зрителей - мы ходим для себя. На нас смотрит тот, кто считает нужным, а кто не считает нужным - пусть критикует... Но если критика по делу - учтем обязательно!
Фото: Владимир Андрианов, Владимир Алексеев
На снимках: эпизоды военно-исторической баталии; участники военно-исторических клубов.
ЛИКИ БОРОДИНСКОГО ПОЛЯ В этом году не поехать на Бородинское поле было просто нельзя. Круглая дата... 190 лет сражению в котором противостояли две великие армии — русская и французская. Загадочная битва... Боевая ничья. Историки спорят до сих пор. Истины нет и никогда не будет. Возможно лишь приближение к ней.
Мы говорим, что интерес к отечественной истории пропал, молодежи сегодня нужно другое. Тогда откуда берутся те 300 тысяч, ежегодно посещающие музей на Бородинском поле?
И с электричек сходят молодые, неся на себе тяжелые рюкзаки, чтобы прожить на поле эти два праздничных дня.
Мы тоже с ними...
Раньше годовщины Бородинского сражения отмечали тихо. На поле приезжали те, кому положено по долгу службы блюсти памятные даты. Функционеров разбавляли привезенные на автобусах зрители да студенты, помогавшие совхозу убирать картошку. Чахлый оркестр, речи, клятвы, заверения... За спинами высота, где располагалась батарея Раевского, взорванная могила Багратиона, разобранная колонна-памятник с золоченым надвершием — булавой.
Помнится, на самом поле располагался молодежный лагерь с футбольным полем и громкой музыкой. Доживал свой век, разрушаясь, монастырь. На поле пасли коров, и стоявшие в ряд фермы напоминали о других битвах — за урожай, за молоко и мясо. Поле каждый год пахали, перемалывали лемехами плугов траншеи и флеши. Лишь одиноко стоящие в высокой траве и изрядно разграбленные памятники напоминали о великой битве.
Поле охранялось государством как объект истории и в то же время государство позволяло кому не лень вершить здесь все, что заблагорассудится.
Странный был патриотизм... * * *
Мы как-то не заметили, откуда взялись эти необычные военно-исторические клубы. Молодые и вполне зрелые люди стали изучать историю, шить себе одежду далеких лет, обряжаться в нее и ездить, устраивая шутейные баталии. Ну, если бы кино снимали, тогда все объяснимо, а тут — без экранной показухи, себе в удовольствие.
Назвать этих людей “ряжеными” язык не поворачивается. Ряженые — это нечто временное, а тут завидное постоянство.
* * *
Говорят, что военно-исторические клубы пришли к нам из Европы. Там, мол, даже самый маленький город дорожит своей историей и всякий раз напоминает своим жителям о ней, устраивая реконструкции тех битв, что видели городские стены.
Не зная истории, в это можно поверить. Мы уже привыкли, что все к нам идет из-за бугра. Там все поразворотливее. Но хорошо сказал Александр Васильевич Суворов своему офицеру, увлеченному иностранщиной: “Гордись, дурак, что ты русский!”
А военно-исторические клубы пошли от Петра I, от его “потешного” войска. И на Бородинском поле в день столетия битвы царя встречали войска, обряженные в форму улан, гренадер, егерей, кирасир, гусар, ополченцев... Выходит, в этом деле мы щи лаптем не хлебали, а чуть ли не тон всей Европе задали. Только она все это развила, а мы, как всегда, оступились, куда-то вбок вильнули и в тупик зашли. * * *
Каждый клуб, что задумал "потешным" делом заняться, выбирает себе тот полк русской армии, который чем-то приглянулся. А каждый полк русской армии был обряжен не в камуфляж, как сейчас, а имел свою индивидуальную одежду. Вы не поверите, но существовало даже особое награждение... барабанным боем. Полк, отличившийся в боях, мог иметь свой маршевый шаг. Вот ведь как.
Клуб живет по распорядку, и дисциплина в нем железная. В расписании можно увидеть занятия как по изучению оружия, так и по строевой подготовке. Все на добровольных началах: хочешь — с нами, не хочешь — ступай.
* * *
В свое время историки составили среднестатистический портрет офицера — участника Бородинской битвы. Он оказался таким: тридцать один год, не женат, в армии более десяти лет, участник четырех баталий, знает два европейских языка, читать и писать не умеет. Последнее — полное откровение, но эта деталь для истории не так важна и потому может быть опущена современным уланом или гренадером.
* * *
Если вы не разбираетесь в полках и дивизиях — не беда. Жизнь в армии не только из вечной службы складывалась.
Ну например, была ли в тогдашней армии “дедовщина”?
Была, но особая, с обратным знаком. Каждый молодой солдат попадал под опеку воина опытного. Тот за него головой отвечал и в схватке от себя не отпускал, рубились вместе, а потом уж, на отдыхе, или хвалил, или поругивал, но в дело и на пользу. Так и выводил его в воины опытные, себе на смену. * * *
Монументальной истории не до мелочей. И потому так интересно слушать ребят, что мелочи эти познали.
Вот, скажем, загадка для клуба “Что? Где? Когда?”
Идет по дороге солдат кутузовской поры. Видит — лежит денежка, монетка. Какой рукой он поднимать ее станет?
Не горячитесь, загадка все-таки. Выбор небольшой — правой или левой. Можно, конечно, сказать — левой, а как объяснишь? Мы бы подняли, скорее всего, правой.
Солдат правую руку, как честь, берег, он ею крестился и хлеб брал. Так что денежкой найденной он ее не замарает. Для этого левая рука есть. * * *
Военно-исторические клубы — не прихоть энтузиастов. У нас — да. У нас ведь все не так. Бывает, такое безрассудство обнаруживаем, а тут выгоду ищем — зачем, мол, все это? Что же, в Польше, к примеру, министерство национальной обороны понапрасну деньгами сорит, поддерживая эти клубы? Во Франции и Великобритании существует целая программа финансирования. В Америке такая программа есть. Там без военных реконструкций ни один праздник не обходится. А мы о своих ратниках два раза в год вспоминаем — 23 февраля и 9 мая.
У памятника Багратиону мы попросили двух гренадеров попозировать, так они нам пальчиками красноречивый жест показали — платите, мол, ребята. Это уже что-то новенькое. Задумали красавцы на свое содержание заработать, торганув славой предков. Вынуждены! Опять ведь в тупичок дорога. * * *
На главном торжестве при огромном скоплении народа какой-то чиновник, открывавший официальное действо, ляпнул: "...Французская армия под председательством Наполеона..." Мало кто среагировал на оговорку. В прозаседавшейся стране есть одни лишь председательствующие.
* * *
В отличие от других лет, в этот год главный музей Бородинского сражения закрыт. Ждут 100 чиновников из Министерства культуры. Они должны переступить порог первыми. Только после них пойдут все. Это не важно, откуда кто приехал и как долго пробудет на поле. Неумолимы стражи порядка, неумолимы работники музея. Так велено. Они лишь исполняют приказ. Мы — масса. Ждут чиновников — они сила.
* * *
— Вы не знаете, как называется дирижер военного оркестра? — спрашивает пожилая дама пожилого отставного полковника.
— Извините, не знаю.
— Жаль, мне три раза попадалось это слово в кроссвордах.
* * *
В каких-то навороченных лимузинах с тонированными стеклами приехали холеные господа. Все они помечены бирками "VIP". За ними из темного чрева автомобилей вылезли, видимо, их жены. Все как одна блондинки. Почему-то жалко было смотреть на это зрелище. Совсем еще недавно эти VIPы были простыми мужиками, с которыми можно было и выпить, и посмеяться. А сейчас вокруг них образовалась пустота. Они приехали себя показать, зачем им другие...
* * *
Какие архивные пласты историки перевернули, а все спорят: зачем Наполеон напал на Россию?
Когда он покорял Европу, то каждый российский генерал в нем военного гения видел. С какой легкостью он проводил баталии! Барышни над его портретами тайком рыдали. С русским царем дружил, братом его называл и поди что выкинул — на Россию пошел! Да и шел как-то странно, одной дорогой, не сворачивая, прямо в лоб русской армии. Будто забыл император о маневрах и хитростях, на которые горазд был.
Уже позднее, когда все замыслы Наполеоновы историки прояснили, они порядком удивились, что Россия Наполеону вовсе и не нужна была. Он решил походя разбить слабую (по его мнению) русскую армию, заключить мир, оставить в России того же императора, а самому двинуться дальше, в Гималаи. Он был родоначальником мытья сапог в Индийском океане. И еще он хотел владеть миром и хотел, чтобы Россия тоже кричала ему вослед: "Vive l' Empereur!"
Интересный факт: даже после разгрома Наполеона, русские генералы, которые его и громили, не перестали видеть в нем военного гения. А барышни все так же тайно хранили его портреты.
Вот как хотите, но не было у России зла на него!
Русские генералы хотели на Бородинском поле памятник его воинам поставить, да царь поперек встал. Ему видней, в его руках политика. Но царя обошли и поставили памятник "Мертвым Великой армии". Сегодня уж не скрывают, что он французам. * * *
Сколько ни искали мы на поле нижегородцев — не нашли. Были делегации из Смоленска, Севастополя, Ростова-на-Дону, приехали гренадеры из Белоруссии, прибалты на французскую сторону встали, казаки с боевых Багратионовских флешей ни шагу назад не сделали, москвичи, петербуржцы на конях рубились, чехи подтянулись, немцы, австрийцы... Бородино всем памятно.
А вот земляков мы не сыскали. Странный город у нас. То ли он глухо провинциален, то ли чужд жителям своим...
Попробуйте сыщите в нем хоть крошечку памяти о войне 1812 года. А между тем губерния отправила тогда год на Бородинское поле 12 тысяч своих ополченцев. Правда, к Бородинскому сражению они не успели, но ведь гнали Наполеона по Варшавскому герцогству, Силезии, Пруссии, Саксонии, брали приступом Дрезден...
А кто помнит о них? Разве трудно было делегацию нижегородцев отрядить да венок на поле отвезти? Куда там, все деньги на выборы просадили.
Обидно за своих, да уж, видно, мечены мы беспамятством. В нем и пребывать? Вячеслав Федоров
Андре, статья отличная! Славка Федоров вообще думающий мужик, и уже несколько десятилетий шастает по местам боев ВОВ с поисковиками. Еще с советских времен. Это весь его текст? Откуда ты его взял?
